Everlasting Summer вики
Регистрация
Advertisement
Это — фанфик.
Он является собственностью автора.
Редактировать эту страницу можно только с разрешения автора.

Прозрачные шторы вздувало холодным ветром, залетавшие в распахнутую дверь балкона снежинки таяли на ламинированном полу. Беспокойными тенями очерчивал комнату лунный свет. Несколько раз он слился с белыми вспышками, сверкнувшими над фотоаппаратом щуплого криминалиста с тонкими, как лапки паука, пальцами. Толик немигающим взглядом смотрел на посеревший труп с переломанными конечностями, забытый в неестественной позе на дешёвом кожаном кресле возле разбитого журнального столика. Размашистые брызги крови алели на осколках и ворсе ковра. На лице убитого виднелись рваные шрамы, оставленные звериными когтями - обычный человек так не смог бы, разве что ножом. Но в дело вступало иное обстоятельство: все разрезы нанесены одним точным ударом. Толик отбросил теорию с тычковыми ножами, поскольку на идеальном, не тронутом ранее снегу в лоджии отпечатался след босой ноги. Большая удача. На седьмом по счёту убийстве подозреваемая ошиблась.
Толик полагал, что убийца женского пола. Более того - не совсем человек. На это дело он был приглашён частным образом после того, как шестое место преступления так и не дало полиции зацепки. Безвыходный тупик. Такой же мрачный тупик, как и этот город. Величина Москвы всего лишь обман зрения - тут и там натыкаешься на глухую стену чужих лиц, полных глубокого недовольства, скрытого презрения и недоверия.
Здесь с такими лицами можно подозревать в склонности к убийству абсолютно любого человека, даже случайного прохожего.
Все смерти не имели привязки к районам или какой бы то ни было упорядоченности. Не прослеживалась схема. Убитые не были знакомы между собой, все из разных слоёв населения, разных социальных статусов и полов. Седьмой убитый оказался спортсменом, готовящимся к отъезду на Олимпиаду.
- Ну? - нетерпеливо спросил начальник следственного отдела, ходивший до этого за его спиной туда-сюда, как метроном. - Что-то ещё можешь сказать?
Толик посмотрел на заломленные ноги парня.
- Жаль, что золотые медали не даются посмертно. Тогда бы мы побеждали на всех играх.
Подполковник закатил глаза. На круглом лице Толика не было ни капли насмешки.
- А по делу?
- На этот раз улик достаточно, - серьёзно сказал Толик. - Я скоро свяжусь с вами.
Он поправил воротник наглухо застёгнутого чёрного пальто и, миновав полицейских, спустился по лестнице затхлого подъезда на улицу.
"Проклятый снег валил не переставая. Нужно успеть собрать команду до того как город окончательно занесёт."

Люблю ночной город, когда серая мешанина грязного снега под ногами не так отчётливо видна, как под блёклым декабрьским солнцем. Лобовое стекло лениво пересекают дворники: хлоп-хлоп, как ресницы автостопящих шалав. Нет, блядь, нам не надо ваших сифозных пёзд, уйдите в сторону, дайте машине проехать! Налипшие белые мухи метели размываются дугами влево-вправо. В темноте салона такси горят рыжие буквы счётчика. Я привык ездить на такси, потому что не хочу занимать руки водительским рулём и впериваться в пьяные дороги Москвы и тысячеметровые пробки впереди. Меня интересуют люди вокруг. Например, этот бомбила. Плотно сбитый, крепкий. Улыбчивый. На пальце тату - сидел. Нерусский. Грузин. Внимательный тип сообразил, что я не из разговорчивых. Не стал раздражать мои барабанные перепонки шепелявой болтовнёй и включил радио. Или эти немногочисленные прохожие, что бредут по тротуару, как сомнамбулы? Каждый раз одно и то же - половина недовольных всем и половина развлекающихся столь сомнительными плодами жизни, что лучше удавиться, чем прикасаться к подобному... Я редко видел по-настоящему счастливых людей, чтобы найти таких, я с покалеченной надеждой всматривался в бездну этих мятущихся душ. И сейчас я еду к такому человеку. Она была счастливой пару лет назад в том самом лагере, когда приехал тот необычный парень по имени Семён. Почему была? Она и сейчас счастлива. Прошлым, наверное."

Такси тормознуло у квартала пятиэтажных хрущёвок, за которыми белыми сигаретами без фильтра торчали двадцатиэтажные новостройки. Толик расплатился с водителем и, стараясь не попадать в свет фонарей с мельтешащим снегом, пошёл дворами к нужному дому, где жила она.

Рослый мужчина с сильной залысиной поднялся на крыльцо первого подъезда высотки и зашёл внутрь. Консъерж, отгородившийся от проходной спущенными жалюзи, не заметил его - он смотрел футбольный матч по телевизору с помехами.

"Когда-нибудь его застрелят через стекло, а он не заметит..."

Не снимая перчаток, Толик увернно набрал номер квартиры по домофону - 24.

- Кто это? - послышался женский, чуть усталый, но отчётливый голос.

- Друг из столовой, - негромко сказал Толик, и домофон с пиликаньем отключился, а дверь открылась.

Две минуты ожидания с поездкой на лифте до шестого этажа. Толик наконец прибыл на место. Инстинктивная вежливость заставила его один раз позвонить в дверь. Глазок на уровне его носа посветлел и тут же подёрнулся тенью.

Щёлкнул замок. Пауза - красноречивое предложение войти самому. Толик вошёл в тёмную квартиру и включил свет.

В прихожей зажглась тусклая лампа за плафоном в виде клубка соломы соломы по странному дизайнерскому решению. Напротив Толика стояла девушка в одном махровом халате на голое тело. Её чуть вьющиеся рыжие, ещё мокрые после душа, волосы ниспадали на плечи.

Алиса Двачевская скрестила руки на груди, не меняя серьёзного, даже слегка грустного лица.

- Что-то очень важное? Не помню, чтобы ты раньше захаживал в гости в третьем часу ночи, - спросила она с хорошо скрываемым беспокойством.

- Да, это вопрос времени и жизни других людей. Можно войти?

- Можно. Если было бы нельзя, я бы повесила домофон на рычаг, ничего не говоря.

Толик снял обувь и плащ, оставив их в гардеробе. Алиса пригласила его в гостиную, также скудно освещённую. Диван, кресло, средней дороговизны телевизор в нешироком серванте в стиле модерн, где за стеклянными дверцами виднелась хрустальная посуда, а на полке сверху - кассеты с кинофильмами. Толик опустился в кресло и глянул на фотографию в рамке, что стояла на чайном столике рядом. Фото было сделано в пионерском лагере "Совёнок" - на нём старший и младший отряды вместе, снимал водитель автобуса перед отъездом. На фото все, в том числе и вожатые. Почти всех снимок запечатлел улыбающимися в это светлое время, которое, кажется, исчезло где-то далеко и живо только в памяти. Вместе на первом ряду держатся Алиса, Лена, Славя, Мику, Женя, откуда-то сбоку подлезает Ульяна, а в центре, между ними всеми - Семён. Он тоже из тех, кого Толик мог бы назвать счастливым, но в прошедшем времени, ведь от Семёна уже как два года нет вестей, хотя все пионеры обменялись адресами между собой. Адреса Семёна, как выяснилось позднее, не существовало. Толик не знал, обманул он их, или нет, но всё это негативно подействовало на девушек из той смены. Тот, кто стал душой компании, внезапно обернулся призраком, чей след как будто простыл из этого мира.

"Алиса, должно быть, до сих пор думает о нём."

- Чай, кофе, алкоголь? - равнодушно спросила позднего гостя Алиса.

- Два чая, - уточнил Толик, подкрепив свои слова жестом. - Тебе не помешает.

Алиса впервые усмехнулась.

- А как же вопрос времени и жизни других людей?

- Когда есть отличный чай и хороший собеседник, то пусть весь мир подождёт. - Толик откинулся на спинку кресла. - Без лимона, без сахара, но покрепче.

Advertisement